Внешняя политика

От Туркестана к Центральной Азии


Среднеазиатские республики под воздействием объективных и субъективных факторов «расходятся» все дальше друг от друга - «Центеро» анализирует политическое будущее региона.

Кризисные явления в среднеазиатском регионе в постсоветское время заметно усилились. Это очевидно при рассмотрении практически всех направлений развития, входящих в него государств.  В меньшей степени это относится к Казахстану и Туркмении, в большей — к Узбекистану и особенно к Киргизии и Таджикистану. В частности, это наблюдается по демографии, социально-экономическим аспектам, отношениям между кланами и внутри них, а также по усилению межнациональных противоречий и непростому межгосударственному диалогу.

Полный текст доклада доступен по ссылке

Определенную тревогу вызывает проблема транзита власти в Узбекистане после смерти И.А. Каримова. По недавно высказанному мнению известного российского востоковеда А.В. Малашенко, крутых перемен ожидать все же не следует, но какие-то попытки коррекции каримовского курса неизбежны, прежде всего в виде частичных экономических реформ. Исторический опыт показывает, что, как правило, преемник диктатора не способен достичь авторитета своего предшественника.  И в этом смысле Ш.М. Мирзиеев едва ли имеет шансы стать еще одним «отцом нации». Играть роль посредника между группами интересов и кланами ему также будет намного сложнее, чем Каримову, и прочность системы будет зависеть в большей степени от консенсуса между различными сегментами элиты. Однако практика показывает, что поначалу осторожный преемник впоследствии может оказаться склонным к проявлению во внутренней политике авторитарных тенденций. Для этого достаточно обратить внимание на пример соседнего Туркменистана, где Г.М. Бердымухамедов успешно подражает своему харизматичному предшественнику С.А. Ниязову [ref]Малашенко А.В. Как поведет себя новый президент Узбекистана / http://svop.ru/main/21339/[/ref]

Единое в прошлом геополитическое пространство российского Туркестана и советской Средней Азии сегодня находится в процессе усугубляющейся дезинтеграции и распада. Последнее со всей очевидностью прослеживается даже на уровне географической терминологии. Применительно к изучаемому региону все более широкое распространение в экспертном сообществе приобретает скорее проективное, нежели исторически сложившееся, понятие «Центральной Азии», в актуальности точнее всего совпадающее с границами потенциального театра военных действий, находящегося в зоне ответственности Центрального командования США (US CENTCOM) [ref]Колеров М.А. Новые координаты Средней Азии: предисловие издателя // Средняя Азия: Новые координаты. М., 2013. С. 6.[/ref]

Даже в официальной риторике стран региона тезисы об «историческом братстве» и общности встречаются все реже. Среднеазиатские республики под воздействием множества объективных и субъективных факторов с каждым годом «расходятся» все дальше друг от друга. Более того, можно говорить, что такое медленное «расхождение» идет внутри уже самих республик Средней Азии между различными регионами стран.

Очевидно, что относительно слабые среднеазиатские государства просто не в состоянии справиться со своими внутренними проблемами собственными силами. В то же время экономические затруднения России также сокращают ее возможности для осуществления активной политики в регионе, несмотря на то, что именно наша страна более остальных внешних игроков заинтересована в сохранении секулярного характера местных правящих режимов.

Несмотря на явное замедление темпов демографического роста по сравнению с советским периодом, он продолжается, усугубляя тем самым существующее аграрное перенаселение и другие социально-экономические проблемы. Среди них невозможность для властей стран региона обеспечить постоянно увеличивающееся население не только работой, но также жильем и другими видами минимальных социальных благ. Ввиду износа старой советской инфраструктуры и отсутствия средств для ее замены жизнь в целом ряде населенных пунктов Средней Азии становится все более некомфортной для населения.

Как показывает практика, осуществление экспорта трудовых ресурсов не является гарантированным решением проблемы даже на среднесрочную перспективу по причине зависимости подобных экспортеров от ситуации в принимающих странах с нестабильной экономикой — в Казахстане и России.

Одновременно в регионе истощаются собственные земельные и водные ресурсы, позволяющие физически прокормить непрерывно увеличивающееся население. В результате государства региона, за исключением Казахстана и Туркмении, оказываются не способны обеспечить собственную продовольственную безопасность.

Демографический рост — одна из причин роста радикальных настроений среди населения региона, которая обычно упускается из вида при исследовании происходящих там политических процессов. И зачастую, говоря о происходящих явлениях, причины подменяют следствиями. Например, в качестве основных причин радикализации в регионе обычно указывается ухудшение социально-экономических показателей. Однако во многом это происходит под влиянием конкретных демографических изменений.

Численность населения  стран Центральной Азии в 1926–1989 гг., тыс. чел.
Источник: Данные периписи населения СССР

За время пребывания под властью сначала Российской империи, а затем СССР население региона многократно увеличилось — с 7,742 млн. чел. в 1897 г. до 13,7 млн. чел. в 1926 г. и до 49,4 млн. чел. в 1989 г. То есть в течение XX столетия оно выросло более чем в шесть раз. А на 1 января 2012 г. общая численность населения региона находилась уже на уровне 64,6 млн. человек [ref]Urbanization in Central Asia: Challenges, Issues and Prospects // United nations ESCAP. Center for economic research. Tashkent, 2013.[/ref].

Вследствие характерной для советского периода концентрации в городах в первую очередь русскоязычного населения, на фоне огромной рождаемости на селе процесс постепенной дезурбанизации в Средней Азии начался задолго до событий 1991 года [ref]Казанцев А.А. «Большая игра» с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия. М., 2008. С. 123–124[/ref].

Для того чтобы в условиях «демографического взрыва» (прироста населения более 2% в год) не происходило падения уровня жизни, экономический рост в процентном отношении должен превосходить темп прироста народонаселения примерно в два раза. Соответственно, для позднесоветской Средней Азии требовался рост ВВП в 6–7% в год, или 5–6% прироста национального дохода. В то же время темпы прироста национального дохода в регионе в 1980-е гг. составляли около 3%. В 1990-е гг., после распада СССР, рост производства окончательно прекратился, результатом чего стало стремительное обнищание широких масс населения [ref]Там же.[/ref]

Рождаемость, смертность и продолжительность жизни в Центральной Азии в 1920-2010 гг.
Источник: Статистическое агенство Казахстана

В последние 25 лет российская внешняя политика на туркестанском направлении напоминала синусоиду. Практически полное забвение Средней Азии во внешнеполитической повестке России в 1990-х годах после начала в 2001 г. американской операции в Афганистане сменилось резким расширением стратегического внимания к региону и углублением сотрудничества в рамках ОДКБ. Однако в последнее время в связи с резким сокращением американского военного присутствия в Центральной  Азии она вновь рискует оказаться на периферии российских интересов. Задумываясь о будущем, можно предположить, что одинаково маловероятны как обвальное сокращение внешнеполитического влияния Москвы на пространствах среднеазиатского региона, так и принятие Россией на себя исключительной военно-стратегической ответственности за его судьбу.

Задачей данного исследования является анализ происходящих в среднеазиатском регионе общественно-политических и социально-экономических процессов, способствующих ослаблению правящих светских режимов, а также оценка исходящей из региона угрозы со стороны радикальных форм политического ислама.

Ответ на эти вопросы невозможен без освещения наиболее важных сторон жизни среднеазиатских обществ — экономики, демографии, общественно-политической жизни, культуры и религии. Рассмотрение данных сюжетов позволяет оценить как риск возможной дестабилизации региона, так и роль в этом внешнего фактора, показав наиболее вероятные сценарии развития обстановки.

Этот доклад является плодом сотрудничества российских и казахстанских экспертов. В его составлении приняли участие историк и журналист  С.С. Балмасов,  главный научный сотрудник  Казахстанского института стратегических исследований, доктор политических наук М.Т. Лаумулин, ведущий научный сотрудник Центра постсоветских исследований  Института экономики Российской академии наук и заведующая отделом экономических исследований Института стран СНГ, доктор экономических наук, профессор А.А. Мигранян, старший научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Ура- ло-Поволжья Института востоковедения  Российской академии наук, заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ, кандидат исторических наук А.В. Грозин.

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ ДОКЛАДА

  1. Несмотря на неблагоприятные тенденции и наметившееся снижение прежнего уровня мирового интереса к региону, не следует недооценивать стратегическую важность Средней Азии. В глобальном смысле, среднеазиатский регион интересен в первую очередь именно как приграничная территория для России, Китая и Южной Азии. Вне зависимости от воли и действий внешних центров мировой политики Средняя Азия крайне уязвима с точки зрения ее внутренней стабильности. Большинство угроз при этом носит трансграничный характер, поэтому судьба каждой из стран региона в этом отношении неразрывно связана с судьбой соседей.
  2. Вашингтон сталкивается со все возрастающим количеством трудностей в процессе реализации избранной им внешнеполитической линии во многих регионах мира на фоне очевидного недостатка ресурсной базы. По мере завершения миссии в Афганистане и роста собственных внутренних проблем США и страны ЕС все меньше интересуются Средней Азией. В дальнейшем из-за внутренней ситуации в регионе, ограниченности американских интересов и ресурсов Средняя Азия, скорее всего, останется вне практической реализации американской «преобразовательной дипломатии».
  3. Китай, который за последнее десятилетие резко нарастил свое присутствие, рассматривает страны Средней Азии как свой «тыл», важный, но не приоритетный вектор национальной внешней политики.
  4. В условиях обострения всех возможных региональных противоречий наблюдается рост деструктивных сил, прикрывающихся религией. В первую очередь речь идет об исламских радикалах. И если прежде Средняя Азия в значительной степени воспринималась джихадистами в качестве периферийного региона, то теперь они как минимум расценивают его в качестве одного из важнейших на пути к достижению своих целей. Человеческие резервы для активных силовых действий в регионе уже сформированы.
  5. Россия продолжает играть в регионе уникальную и ведущую роль в области военной безопасности. Российские базы в Таджикистане и Киргизии и космодром на территории Казахстана отчасти компенсируют слабость России в экономической сфере.
  6. Давно назрела необходимость рассмотреть перспективы расширения возможностей Организации Договора о коллективной безопасности, предусматривающие оперативное применение КСОР. Многие эксперты сходятся во мнении, что ОДКБ ни разу еще не смогла разрешить или урегулировать конфликтные ситуации, поскольку, в отличие от НАТО, в ОДКБ нет четкого и ясного обозначения функций, задач, механизмов принятия и реализации решений.
  7. Россия сейчас не до конца осознает степень своей связанности со странами региона и своего влияния на состояние дел в Средней Азии. Трудовая миграция жителей региона в Россию и в меньшей степени — в Казахстан является важным фактором экономического развития этих стран. В связи с ухудшением в России экономической ситуации, снижением курса рубля по отношению к основным мировым валютам, усилением миграционной политики в рамках Евразийского союза с конца 2013 года усиливается отток легальных трудовых мигрантов, прибывших в Россию из стран Средней Азии. Наибольший отток наблюдается в страны, не входящие в Евразийский союз (Таджикистан, Узбекистан). Это создает дополнительное негативное давление на социально-экономическую ситуацию в странах Средней Азии, так как сократились доходы трудовых мигрантов, которые в ВВП некоторых стран составляли более 30% (Киргизия) и даже до 45% (Таджикистан). Начиная с 2015 года уровень этих поступлений снизился до 26 и 29% соответственно. Безработные трудовые мигранты возвращаются из России в родные страны, где сталкиваются с бедностью и безработицей на фоне и без того нелегкой социально-экономической ситуации и высокой рождаемости. Таким образом, экономические проблемы России напрямую проецируются на многие страны региона, которые вряд ли способны самостоятельно справиться с серьезными кризисными явлениями. Представляется, что Россия больше не может игнорировать этот факт при разработке собственной государственной политики в рамках стратегического планирования.
  8. Несмотря на то, что в 65-миллионной Средней Азии сосредоточено значительно меньше народонаселения, чем в тех странах Азии и Африки, откуда люди массово бегут в Европу в последние годы, миграционное давление на Россию в случае коллапса среднеазиатских политических режимов может приобрести угрожающие формы. Для России это может быть чревато резким осложнением ситуации на ее практически незащищенных южных и юго-восточных рубежах, а также перспективами массового наплыва беженцев — то есть фактического повторения тех миграционных процессов, которые сейчас на себе испытывает Западная Европа. В результате Россия может оказаться перед перспективой решать проблемы стран Средней Азии как непосредственно в этих странах, так и у себя дома.
  9. Если Запад теоретически может без особого ущерба для себя занять совершенно индифферентную по отношению к Средней Азии позицию, то Россия и Китай, в силу очевидных военно-стратегических причин, такого себе позволить не могут. Пребывающая в состоянии перманентного социально-экономического кризиса, а тем более погружающаяся в хаос Средняя Азия при любом развитии событий окажет прямое негативное влияние как на Россию, так и на Китай. При этом решений, которые позволяли бы России кардинально усилить возможности своего влияния в регионе именно для того, чтобы предотвратить возможное негативное развитие ситуации без силовых сценариев, пока в российской политико-управленческой повестке не предлагается. Позиция Китая в этом смысле представляется более проактивной, что, однако, далеко не гарантирует возможность предотвратить реализацию негативных сценариев.