За последние 30 лет Китай превратился в одну из наиболее влиятельных мировых держав, создав собственную модель развития. По сути, коммунистическому Китаю удалось сделать то, чего не смог СССР, – построить модель эффективной и привлекательной экономики, не основанной на политической модели Запада. В результате Китай стал не только отдельным центром мирового влияния, но и одной из структурных опор приобретающего все более реальные очертания многополярного мира. Для России, также выступающей за многополярный мир и стремящейся создать собственный независимый центр влияния, бурное развитие ее соседа создает как новые возможности, так и вызовы.

В этом плане не случаен огромный интерес в России к выдвинутому в 2013 году китайским руководством амбициозному плану создания Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Реакция на него в различных странах мира неоднозначна. Развитие Китая представляет серьезную угрозу для США и их союзников, так как заставляет народы и правительства многих государств мира усомниться в фундаментальном постулате Запада – «эффективная экономика и сопутствующая ей зажиточность возможны только при условии признания правильности западного пути и присоединения к нему». Более того, китайская экономика стала настолько взаимозависимой с экономиками США и государств ЕС, что в случае осложнений принять против Пекина меры, которые были приняты против России, будет крайне сложно. Сегодня Запад зависит от Китая экономически не меньше, чем Китай от Запада. Возможно, в случае открытой конфронтации объединенному Западу и удастся в конце концов одолеть Китай, но это будет стоить мировой экономике слишком дорого. В связи с этим в отношении ЭПШП на Западе проявляют осторожность. Представлен различный спектр мнений, от оценок ЭПШП как очередной пустой пропагандистской конструкции до описания ее как некоего китайского «плана Маршалла» – попытки включить соседние страны в зону политического влияния с использованием мощных экономических ресурсов и финансовой помощи.

Сам бурно развивающийся Китай в последнее время существенно активизирует внешнюю политику. Суть первого этапа активизации сводилась к стремлению убедить соседей и весь мир в том, что усиление страны не угрожает их интересам. В этом смысл выдвинутой в 2003 г., в период правления Ху Цзиньтао, концепции «мирного подъема», которая затем, в связи с опасениями относительно термина «подъем», была заменена теориями «мирного развития» и строительства «гармоничного мира».

При Си Цзиньпине Пекин перешел от защиты к наступлению. Одно из свидетельств этого – часто раздающиеся в Китае призывы пересмотреть принцип «таогуан янхуэй» (держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя), который был сформулирован Дэн Сяопином в начале 90-х годов ХХ века и, как считалось, должен был определять внешнеполитический курс страны в период реформ и открытости1. Хотя принцип ограничения  стратегического планирования прежде всего вопросами, затрагивающими  «ключевые интересы», в период Си Цзиньпина остался неизменным, сама сфера ключевых интересов постоянно расширяется. Если в период Дэн Сяопина к ним относились лишь проблемы Тайваня и контроля над Тибетом и Синьцзяном, то сегодня – это уже и защита китайской позиции в территориальных спорах с Японией вокруг островов Дяоюй (Сенкаку), и конфликт в Южно-Китайском море. Некоторые эксперты относят к ключевым интересам и необходимость обеспечения Китаю возможности занять достойное его место в мире в целом.

Главным препятствием на этом пути, по широко распространенному в Китае мнению, являются США. Как мировая держава, теряющая свое влияние, но всеми силами стремящаяся сохранить его,  США, как считает большинство китайских аналитиков, стараются сдерживать Китай, видя в нем своего основного конкурента. Для этих целей США при помощи союзников и дружественных государств пытаются окружить Китай в военном и стратегическом отношении, настраивают против него соседей, раздувая теорию «китайской угрозы». В одной из книг, написанной влиятельным китайским военным аналитиком, утверждается, например, что окружение уже удалось почти со всех сторон, за исключением России и Центральной Азии.

Хотя некоторые китайские эксперты и политики предлагают более активные меры по прорыву этого окружения, например, используя строительство военно-морских баз за рубежом или поручив армии всеми средствами защищать зарубежные капиталовложения китайских предпринимателей, официальная позиция Пекина пока гораздо мягче. Характерно в этом плане отношение китайских аналитиков к идее «глобального управления». Считая нынешнюю теорию и практику глобального управления западной конструкцией, призванной обеспечить доминирование США и Европы в мире, в Китае не предлагают подорвать или ликвидировать существующую систему, но выступают за ее реформирование так, чтобы Китай и другие незападные государства получили в ней достойное представительство и голос. Таким образом, в целом Китай не заинтересован в конфронтации с кем бы то ни было или в революционном изменении механизма функционирования мировой системы. Однако он намерен настойчиво и последовательно содействовать ее эволюции в более выгодную для себя сторону.

Выдвижение новым китайским лидером планов по созданию «Экономического пояса Шелкового пути», а также «Морского шелкового пути» – еще один шаг в активизации китайской внешней и внешнеэкономической политики. В Китае оба проекта часто объединяют одним названием «Один пояс и один путь». Для России наибольшее значение имеет проект ЭПШП, поэтому в настоящем докладе речь идет в основном о нем. Однако в части, посвященной китайским подходам, часто говорится и об «Одном поясе и одном пути» в целом, так как разделить их в китайском дискурсе довольно затруднительно.

В то время как экономическое содержание обоих проектов пока не вполне ясно, понятен их политический смысл: Китай выдвигает собственные, альтернативные западным, концепции развития, по крайней мере, целого ряда азиатских регионов (первый план в большей степени касается Центральной Азии, Среднего Востока и частично России, второй – Юго-Восточной и Южной Азии и Океании). Они должны создать общие рамки для экономического, а возможно, и политического будущего этих регионов. Можно сказать, что Пекин предлагает этим странам и регионам концепцию соразвития, подкрепленную значительными материальными ресурсами. Он говорит: подключайтесь не к ареалу «демократизма», а к зоне «Шелкового пути». История присоединения, даже несмотря на возражения Вашингтона, ряда союзников США к предложенному Пекином Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций, показывает, что китайские проекты уже обладают серьезной альтернативной привлекательностью.

Данный доклад посвящен анализу концептуальных подходов к ЭПШП в Китае, России и государствах Центральной Азии.

Необходимость лучшего понимания и координации этих подходов обусловлена тем, что именно эти государства постепенно становятся основой новой геополитической реальности – Большой Евразии – основанного на равноправных отношениях  конгломерата государств, объединенных значительными политическими и экономическими интересами, выступающих за многополярную международную систему, свободную от диктата одного из мировых центров, но не вступающих в формальные союзнические отношения. Одной из основ Большой Евразии должен стать план сопряжения ЭПШП и Евразийского экономического союза (ЕАЭС), договоренность о котором была достигнута в мае 2015 года во время визита китайского лидера Си Цзиньпина в Россию.

Для внешней политики России, все более ощущающей себя частью Большой Евразии, создание и укрепление ЕАЭС и развитие отношений с Китаем приобретают ключевое значение. С успехом этих двух курсов во многом связано выживание России в условиях враждебности Запада, становление ее в качестве независимого центра мировой политики, успех решения стратегической задачи модернизационного роста, а также социально-экономического развития ее восточных регионов. В этом плане значение успешной реализации идеи сопряжения этих двух проектов трудно переоценить.

Данный доклад, являющийся плодом сотрудничества российских, китайских и казахстанских экспертов, на основе анализа сложившейся ситуации, российских, китайских и центральноазиатских подходов к идее сопряжения предлагает конкретные пути ее скорейшей реализации. Его выводы должны быть полезны как для правительственных органов, занимающихся практической работой в этом направлении, так и для экспертов и всех интересующихся новыми тенденциями международного сотрудничества на евразийском пространстве.  Автором идеи и научным редактором доклада является заведующий кафедрой государственной политики факультета политологии МГУ им. М.В.Ломоносова В.И. Якунин, руководителем авторского коллектива выступил руководитель департамента международных отношений НИУ «Высшая школа экономики», директор Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО(У) МИД России А.В. Лукин.  Авторский коллектив составили: старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО(У) МИД России И.Е. Денисов, директор Центра России Шанхайской академии международных исследований Ли Синь, директор Института Дальнего Востока РАН С.Г. Лузянин, заместитель заведующего Азиатско-Тихоокеанским сектором Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики» А.С. Пятачкова и главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан К.Л. Сыроежкин.

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ ДОКЛАДА

1. Китайский проект Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) является важнейшей инициативой КНР. Она затрагивает различные области развития многих государств и целых регионов мира: безопасность, социокультурные, политико-дипломатические и цивилизационные аспекты их существования. При этом в Китае на официальном уровне предпочитают не акцентировать внимание на ее геополитических целях.
2. Идея ЭПШП имеет прочную культурно-цивилизационную базу: отсылка к исторической роли стран-участниц проекта в развитии Великого шелкового пути является мощным объединяющим фактором для государств с таким разным уровнем экономического и политического потенциала, как, например, страны Центральной Азии, КНР и Пакистан.
3. ЭПШП — это набор проектов, которые даже формально не образуют отдельный международный институт. Однако их оформление в рамках единой концепции, которая к тому же имеет глубокие исторические корни, придает новое звучание китайским инициативам. Китай выступает не только как экономический, но и как «идейный» лидер для стран региона. Он уже не стремится держаться в тени, а, напротив, проводит активную политику, предлагая собственные решения в ответ на региональные вызовы.
4. Основным драйвером развития ЭПШП для Китая по-прежнему являются экономические интересы: необходимость обеспечения собственной экономики сырьем, производимой продукции — рынками сбыта, а рабочей силы — работой. Так как в самом Китае во всем этом наблюдается нехватка, единственная возможность — на рынке соседних государств.
5. Политические интересы Китая сводятся прежде всего к продвижению его экономических интересов, развитию торгово-экономического сотрудничества с ближними и дальними соседями, а также обеспечению безопасности в регионе, особенно в свете растущей террористической угрозы в самой КНР (СУАР).
6. Проект ЭПШП призван обеспечить китайские экономические интересы в этих странах и регионах через содействие их экономическому развитию.
7. На этапе формулирования задач по реализации проекта ЭПШП китайские правительственные органы, во-первых, исходили из уже существующих экономических приоритетов Китайской Народной Республики в регионе — обеспечения продвижения китайских товаров и реализации стратегии «мягкой силы» с помощью инвестиционного и торгового сотрудничества для нейтрализации опасений китайской экспансии и создания благоприятного общественного фона для коммерческих проектов.
8. В ходе разработки и реализации проекта ЭПШП концепция приняла более упорядоченный характер. Были более четко сформулированы экономические цели, кроме того, большее внимание начало уделяться вопросам безопасности.
9. Несмотря на некоторую несогласованность между различными ведомствами, в целом Китай рассматривает ЭПШП как комплексный план по продвижению своих интересов в мире в целом, и прежде всего в пограничных регионах. Эти интересы на официальном уровне он рассматривает как совпадающие с интересами партнеров.
10. Проблемы безопасности на официальном уровне особо не педалируются, однако значительное число китайских экспертов признает геополитическое значение создания ЭПШП как призванного способствовать укреплению региональной безопасности и стабильности, отвечающих интересам Китая по углублению торгово-экономических связей с соседями.
11. Реализация ЭПШП осуществляется на фоне роста интереса к потенциалу Евразии. Помимо данной инициативы за последние несколько лет на этой территории возникло несколько новых проектов — ЕАЭС, американская идея «Нового шелкового пути», центральноазиатские инициативы японского премьера Синдзо Абэ, «Евразийская инициатива» корейского президента Пак Кын Хе и др., не говоря о том, что уже существующие получили второе дыхание (в первую очередь — ШОС).
12. В геополитическом плане Китай противодействует политике США и в целом Запада в соседних регионах, которая, по его мнению, подрывает там выгодную ему стабильность, а также направлена на сдерживание экономического роста в самом Китае и ограничение его растущего влияния в мире.
13. Для соседних с Китаем государств, прежде всего России и Центральной Азии, важно понять, что рост влияния Китая в обозримом будущем неизбежен. В связи с этим необходимо искать пути не его бесперспективного сдерживания, но использования в интересах собственного развития.
14. Китайские интересы по большей части совпадают с интересами России и Центральной Азии. Они, как и Китай, заинтересованы в собственном экономическом развитии, политической стабильности. Кроме того, Китай, не навязывающий политических условий при осуществлении торгово-экономического сотрудничества, представляет собой важнейшую опору в противостоянии попыткам Запада вести политику «смены режимов», подрывающим региональную безопасность и политическую стабильность.
15. При этом китайские декларации о полном совпадении собственных интересов с интересами партнеров не всегда соответствуют тому, что делается на практике. Осуществляя инвестиции, Китай порой обусловливает их использованием его собственных технологий и рабочей силы, не во всех случаях китайские компании соблюдают местное природоохранное законодательство и т.п. Однако все эти вопросы можно регулировать, и китайские компании и госструктуры идут на диалог, воспринимая аргументы партнеров.
16. Важнейшим свидетельством этого является согласие Китая на сопряжение ЭПШП и ЕАЭС. Несмотря на отрицательные заключения многих китайских экспертов, руководство страны пошло на сопряжение, очевидно восприняв российские аргументы о том, что сотрудничать с единым таможенным пространством ЕАЭС по ряду направлений проще и выгоднее, чем на двусторонней основе с каждым из членов объединения.
17. В последнее время в Пекине проявляют все большую озабоченность проблемами обеспечения безопасности экономических проектов ЭПШП и с растущим интересом относятся к идеям российских экспертов о разделении труда в деле сопряжения, в соответствии с которым Россия займется вопросами безопасности, ЕАЭС — нормативной базой сотрудничества, а Китай — по преимуществу инвестициями в инфраструктуру и развитие.
18. В нынешней геополитической ситуации очевидно, что Китай заинтересован в поддержке России и евразийской интеграции, так как рассматривает стабильное евразийское пространство как важнейший буфер, препятствующий также американскому курсу сдерживания КНР.
19. Государства Центральной Азии не имеют единой политической или экономической региональной стратегии. Один из немногих объединяющих факторов — советское наследие, которое сближает их с Россией. Китайский проект ЭПШП воспринимается в различных государствах Центральной Азии как значительный ресурс, который можно использовать в интересах собственного развития. В этих условиях, с учетом углубляющегося российско-китайского сотрудничества и нарастающих разногласий и России, и Китая с Западом, складыванию нового Евразийского экономического пространства на основе сотрудничества России, Китая и Центральной Азии фактически нет альтернативы.
20. России и государствам Центральной Азии необходимо воспользоваться создавшимся положением, заинтересованностью мощного Китая в сотрудничестве, использовать его потенциал в интересах собственного развития. Необходимо в скорейшее время выдвинуть согласованную в рамках ЕАЭС программу наполнения концепции сопряжения конкретными инфраструктурными и иными проектами.
21. Необходимо существенно повысить активность ШОС в новом, расширенном составе, переориентировав ее на координацию экономического сотрудничества, в том числе и в рамках сопряжения, но с подключением государств Центральной Азии, не входящих в ЕАЭС, а также таких крупных и заинтересованных государств, как Индия, Пакистан, Иран, Монголия, и других членов и наблюдателей организации.

Полный текст доклада доступен по ссылке